Амулет Самарканда - Страница 89

— А что я забыл в Праге?

— Тамошние волшебники могут тебе помочь. Да и пиво там, говорят, хорошее.

Натаниэль скривился.

— Я не предатель. — Мальчишка пожал плечами.

— Ну, тогда тебе придётся начать здесь новую жизнь, тихую и неприметную. Ну-ка… Глядя на тебя, я бы сказал, что о тяжелых физических работах речи быть не может — слишком уж ты тщедушен. Значит, работяги из тебя не выйдет.

Натаниэль возмущенно насупился.

— Я не собираюсь!..

Но джинн его не слушал.

— Но ты можешь извлечь выгоду как раз из своих невеликих габаритов. Ага! Помощник трубочиста! Им всегда нужны пацаны, чтобы лазать по дымоходам!

— Подожди! Я не…

— Или ты можешь пойти в ученики к чистильщику канализации. А что? Возьмешь щетку и багор, будешь забираться в самые узкие трубы, искать, что где засорилось.

— Я не…

— Да вокруг море возможностей! И всё это лучше, чем быть мертвым волшебником.

— Заткнись! — От усилий, потраченных на этот крик, голова Натаниэля едва не раскололась надвое. — Я не нуждаюсь в твоих советах!

Он с трудом поднялся на ноги. Глаза его горели гневом. Насмешки джинна пробили пелену усталости и горя, и Натаниэля внезапно охватила таившаяся где-то в душе ярость. Она была порождена чувством вины, потрясением и жестокими душевными терзаниями. Лавлейс сказал, что чести не существует, что волшебники действуют исключительно исходя из личных интересов. Ну что ж, отлично! Натаниэль учтет его слова. Он больше не станет совершать подобных ошибок.

Но Лавлейс и сам допустил ошибку. Он недооценил своего врага. Он назвал Натаниэля слабаком, потом попытался убить его. А Натаниэль выжил.

— Ты хочешь, чтоб я сбежал и затаился? — выкрикнул он. — Я не могу! Лавлейс убил единственного человека, который обо мне заботился…

Натаниэль осёкся, на мгновение лишившись голоса. Но глаза его по-прежнему оставались сухими.

— Кого — Андервуда? Ты что, шутишь? Да он терпеть тебя не мог! Это был в высшей степени благоразумный человек.

— Я говорю о его жене. Я хочу отомстить за неё. За то, что натворил Лавлейс.

Впечатление от этих гордых слов было несколько подпорчено презрительным фырканьем джинна. Джинн встал, печально покачав головой, как будто под грузом великой мудрости.

— Мальчик, ты стремишься не к мести, а к забвению. Вчера ночью ты потерял в огне всё, что у тебя было. И теперь тебе больше нечего терять. Да я просто слышу, что ты думаешь! Тебе хочется выступить против Лавлейса и прославиться.

— Нет. Я хочу отомстить. — Джинн расхохотался.

— Да, это легко — уйти следом за своим наставником и его женой во тьму. Куда легче, чем начать жизнь заново. Гордость туманит тебе рассудок и ведёт тебя к смерти. Неужто прошлая ночь ничему тебя не научила? Нат, тебе с ним не тягаться. Брось эту затею.

— Никогда.

— Дело в том, что ты, по сути, более не волшебник. — Джинн повел рукой, указывая на осыпающиеся стены. — Да ты посмотри по сторонам! Где мы? Это тебе не какой-нибудь уютный домик, заполненный книгами и бумагами. Где свечи? Где благовония? Где комфорт? Нравится тебе это или нет, Натаниэль, но ты потерял всё, что нужно волшебнику. Богатство, безопасность, самоуважение, наставника… Посмотри правде в лицо: у тебя ничего не осталось.

— У меня осталось моё гадательное зеркало, — возразил Натаниэль. — И ещё ты.

Он поспешно уселся обратно к костерку. Царящий в комнате холод по-прежнему пронизывал его до костей.

— Ага. Я как раз собирался перейти к этому вопросу. — Джинн принялся разгребать хлам носком ботинка, расчищая на полу свободный пятачок. — Когда ты немного успокоишься, я добуду для тебя кусочек мела. Тогда ты сможешь нарисовать здесь круг и освободить меня.

Натаниэль уставился на него.

— Я выполнил своё задание, — сказал смуглолицый мальчишка. — Я сделал куда больше, чем ты мне поручал. Я выследил для тебя Лавлейса. Я разузнал про Амулет. Я спас тебе жизнь.

Голова Натаниэля сделалась странно лёгкой и вязкой, как будто её набили ватой.

— Только, пожалуйста, не надо меня благодарить! — продолжал мальчишка. — Я такой застенчивый! Просто нарисуй этот пентакль — больше мне ничего не нужно.

— Нет, — сказал Натаниэль. — Не нарисую. Пока что.

— Прости? — переспросил мальчишка. — Кажется, после драматических событий прошлой ночи слух начал подводить меня. Мне показалось, будто ты сказал «нет».

— Сказал. Я не освобожу тебя. Пока что не освобожу.

Воцарилось тяжелое молчание. Потом маленький костерок стал угасать прямо на глазах у Натаниэля, будто утекал в пол. А потом и вовсе исчез. И деревяшки, что лишь несколько мгновений назад так радостно горели, начали с тихим потрескиванием покрываться ледяной коркой. Кожа Натаниэля тут же покрылась пупырышками, а дыхание стало хриплым и болезненным.

Он с трудом поднялся на ноги.

— Прекрати сейчас же! — выдохнул Натаниэль. — Верни костёр на место!

Глаза джинна сверкнули.

— Это исключительно ради твоего блага, — заявил он. — До меня лишь сейчас дошло, насколько бестактно я поступил. Тебе ведь тяжело видеть огонь — после того, что ты натворил вчера ночью. Тебя, должно быть, мучает совесть.

Перед глазами у Натаниэля встало пламя, пожирающее разрушенную кухню.

— Пожар устроил не я, — прошептал он. — Это не моя вина.

— Да ну? Это ты спрятал в доме Амулет Самарканда. Ты подставил Андервуда.

— Нет! Я не думал, что Лавлейс придёт к нам. Я просто подстраховался, безопасности ради…