Амулет Самарканда - Страница 15

На пороге их встретила жена мистера Андервуда. В руках у неё был поднос, а на нём — печенье и кружка горячего шоколада. Она сразу же отвела мальчика в уютную гостиную с камином. В камине горел огонь.

— Марта, это бестолочь какая-то, — недовольно проворчал мистер Андервуд. — Он ни единого слова не сказал.

— А чему ты удивляешься? Он же перепуган, бедняжка. Предоставь это мне, я все улажу.

Миссис Андервуд была маленькой, кругленькой женщиной, с коротко стриженными седыми волосами. Она усадила мальчика в кресло у камина и предложила ему печенье. Мальчик словно не заметил её.

Прошло полчаса. Миссис Андервуд весело болтала обо всем, что только приходило ей на ум. Мальчик выпил немного шоколада и потихоньку съел одно печенье. В конце концов миссис Андервуд кое-что придумала. Она села рядом с мальчиком и обняла его за плечи.

— А теперь, милый, давай с тобой договоримся, — сказала она. — Я знаю, что тебе велели никому не говорить своё имя, но для меня ты можешь сделать исключение. Ведь если я буду звать тебя просто «мальчик», мы же никогда толком не поймем друг дружку, верно? Так что давай ты скажешь мне своё имя, а я тебе — своё, по секрету. Ну что, ты согласен? Вот и прекрасно. Я — Марта. А ты?

Мальчик шмыгнул носом и еле слышно произнёс:

— Натаниэль…

— Чудесное имя. Не беспокойся, милый, я никому не скажу. Ну что, тебе уже лучше? Возьми ещё печенье, Натаниэль, и пойдём со мной, я покажу тебе твою комнату.

Когда ребёнок был накормлен, вымыт и наконец-то уложен спать, миссис Андервуд явилась с докладом к мужу — мистер Андервуд сидел у себя в кабинете и работал.

— Наконец-то он заснул, — сказала она. — Похоже, он в шоковом состоянии. Хотя чему тут удивляться? Его же бросили родители. По-моему, это бесчеловечно — отрывать такого маленького ребенка от семьи.

— Но, Марта, так заведено. Нужно же откуда-то брать учеников.

Волшебник демонстративно уткнулся в книгу. Жена на намек не отреагировала.

— Лучше бы ему позволили остаться с родителями, — упрямо сказала она. — Или хотя бы разрешили время от времени видеться с ними.

Мистер Андервуд устало закрыл книгу и положил её на стол.

— Ты сама прекрасно знаешь, что это невозможно. Его имя, полученное при рождении, должно быть забыто, иначе в будущем любой враг сможет навредить ему, узнав истинное имя. А как оно может быть забыто, если он будет поддерживать связь с семьей? Кроме того, его родителей никто не заставлял расставаться со своим щенком. Посмотри правде в глаза, Марта: они сами хотели от него избавиться. Иначе они просто не откликнулись бы на объявление. Всё честно и откровенно. Они получили изрядную сумму денег, он — возможность сделать прекрасную карьеру и послужить своей стране, а государство — нового ученика. Всё очень просто. Все остались в выигрыше. Никто ничего не потерял.

— И всё-таки…

— Меня это не волнует, Марта. Мистер Андервуд потянулся за книгой.

— Если бы волшебникам позволили иметь своих детей, этой жестокости можно было бы избежать.

— А этот путь ведёт к созданию династий, союзам семейств — а заканчивается все кровной враждой. Марта, загляни в свои книги по истории. Почитай, что творилось в Италии. А о мальчишке не беспокойся. Он мал. Скоро он обо всем позабудет. Лучше приготовь мне что-нибудь на ужин.

Дом волшебника Андервуда относился к тому типу зданий, которые являют улице скромный, но величественный лик, а за фасадом у них скрывается настоящий лабиринт из коридоров и лестниц. В доме было пять основных этажей: подвал со стеллажами для винных бутылок, ящиками с грибами и коробками сухофруктов; первый этаж, на котором располагались гостиная, столовая, кухня и оранжерея; второй и третий этажи, занятые в основном ванными, спальнями и кабинетами; и на самом верху — мансарда. Там и спал Натаниэль, под белеными стропилами покатой крыши.

Каждое утро на рассвете его будил гомон голубей. В потолке было небольшое окно. Если взобраться на стул, через это оконце можно было полюбоваться на Лондон, укутанный серой дымкой дождя. Дом стоял на холме, и оттуда открывался хороший обзор. В погожие дни Натаниэль мог разглядеть даже радиомачту Хрустального дворца, находящегося на другом конце города.

В комнате у Натаниэля стоял дешёвый платяной шкаф из клееной фанеры, небольшой комод, стол, стул и книжная полка. Каждую неделю миссис Андервуд ставила в вазу на столе свежие цветы из сада.

С самого первого, злосчастного дня жена волшебника взяла Натаниэля под своё крылышко. Она хорошо относилась к мальчику и была добра к нему. Дома, без посторонних, она часто обращалась к нему по имени, невзирая на неприкрытое неудовольствие мужа.

— Нам вообще не полагается знать имя этого отродья, — говорил ей мистер Андервуд. — Это запрещено! Со временем, когда ему исполнится двенадцать, он получит новое имя, и уже под этим новым именем его и будут знать как волшебника и как члена общества — до конца жизни. А сейчас это глубоко неверно…

— Да кто узнает? — возражала Марта. — Никто. А бедного мальчика это утешает.

Она была единственным человеком, звавшим его по имени. Приходящие репетиторы называли его Андервудом, по фамилии наставника. А сам наставник обращался к нему просто — «мальчик».

Натаниэль отвечал на привязанность миссис Андервуд беззаветной преданностью, ловил каждое её слово и беспрекословно слушался.

Когда подошла к концу первая неделя пребывания Натаниэля в доме Андервудов, миссис Андервуд поднялась к нему в мансарду с подарком.